Показать сообщение отдельно
Старый 02-05-2015, 00:36   #5
RR_BeGG
Flying Officer
 
Аватар для RR_BeGG
 
Регистрация: Jul 2006
Адрес: Севастополь - город-герой!
Сообщений: 1,440
Цитата:
КАК МЫ ЖИЛИ В ТО ДАЛЕКОЕ ВРЕМЯ

В 1931-1932 годах советские власти преследовали тех, кто хоть как-то выказывал свое недовольство по поводу существующего в то время порядка. В сельской местности шла полным ходом коллективизация, а в городе повышали дисциплину на производстве. Был однажды случай. Загулявший с вечера мужичок, утром проспал длинный гудок с фабрики, но каким-то чутьем уловил, что он уже прогудел. Спохватился, вскочил, посмотрел на стенные часы-ходики, а стрелки показывали без десяти шесть утра. В его распоряжении было всего десять минут на все сборы и он, как подстреленный, вскочил и, как был в кальсонах и ночной рубахе, так и поскакал вприпрыжку через весь город к проходной фабрики. Время было осеннее, а он, как приведение, гнал сам себя полураздетым, на предельной скорости, перескакивая через лужи и грязь. Нормальные люди шарахались от него в сторону, он в это время мог зашибить кого угодно. Босой, глаза навыкате, представляя перед собой только проходную, за которой была относительная свобода, а не успеешь: считай - тюрьма.
Вот так летели секунды и мольба: «Только бы успеть добежать!» И попутно вопрос к современной молодежи: «А вам приходилось когда-нибудь, в мирное время, испытывать такие чувства?» Но он, этот мужичок, все же добежал и только вошел за проходную, как послышался короткий гудок, а это значило: пока на свободе, то есть не за решеткой (вот так в то время за опоздание судили и сажали в тюрьму). В таком, примерно, напряжении жили простые люди. И рады были обыкновенному ржаному куску хлеба, а если еще и картошка в мундире с сольцой, так это, по-теперешнему, - настоящий кайф.
Жил недалеко от нас дядя Вася Петухов, работал на полуторке шофером, да и грамоты-то у него было всего два класса. Он часто катал меня в кабине, когда заезжал с работы к себе домой. Иногда ездили с ним в лес за дровами. Интересно было смотреть, как он переключал рычаги и педали, а мотор его машины гудел и чихал от напряжения. Пацаны, бывало, сгорали от зависти, что он только меня брал в кабину, а остальных, если и катал иногда, то только в кузове. Мы с ним и на охоту ходили по берегу речки куликов стрелять. Ружье у него было с длинным стволом, называлось «Длинное шомпольное с одним стволом», а порох он в него насыпал прямо сверху. Дома у дяди Васи жила в клетке настоящая лиса и заяц. Любил дядя Вася слушать радио. Черный репродуктор висел у него в комнате на стене, а он перематывал какие-то катушки с тонкой-тонкой проволокой и мне рассказывал, что радио лучше, чем граммофон. По радио и песни поют, и интересные рассказы можно послушать. Так мы дружили с дядей Васей и вот, однажды, он исчез. Куда подевался, никто сказать не мог. А моя сестра дружила с его племянницей, и эта девочка рассказала моей сестре, что дядя Вася где-то, что-то сказал, а то, что он сказал, говорить было запрещено. И такой работящий мужик за свой язык загремел за решетку.
Потом моя сестра, ее подруга и я ходили вместе в меленковскую тюрьму и носили передачи для дяди Васи. Тогда в тюрьме было проще, мы с ним общались в какой-то комнате, и он рассказал такую историю: «В дореволюционные времена, да и в дни революции в красавце – Соборе еще шли службы. Тогда узников, приговоренных к расстрелу, посещали и исповедовали служители православной веры. Но никогда и никто не видел, как они приходили в тюрьму, и, якобы, они приходили к приговоренным по подземным переходам. Видимо, и Собор, и тюрьма сообщались подземельем, которое замуровали, когда ломали Собор». А красота была необыкновенная. На белых стенах Собора иногда по вечерам, в лучах заходящего солнца появлялись картины, как на огромном экране: камыши по глади воды колышутся, небольшие волны, и плавают белые лебеди. Некоторые люди говорили, что это идет отражение в преломляющихся лучах солнечного света. Но толком объяснить никто не мог, народ-то был малограмотный. Дядя Вася в моей жизни больше не появился, говорили, ему дали большой срок, он не был женат, брат его умер от водки, так что о дяде Васе некому было вспомнить, а племянникам, наверное, было не до него. Но с Собором связан еще один человек – это вор и убийца, а фамилия его была или кличка, точно не знаю - Третьяк. О нем рассказал мне мой друг Валентин Пугаев, а от кого он узнал об этом, я его просто не спрашивал.
Так вот, этого Третьяка долго не могли поймать, потому что он выходил в город только по ночам. Видели его в городском саду, был такой сад в то далекое время. Его банда обворовывала и жителей города Меленки, но терпение у НКВД лопнуло, когда банда Третьяка убила и ограбила инкассаторов. Его искали везде, но сразу найти не могли. Однажды выследили в городском саду и посадили в меленковскую тюрьму. И вот как-то открывают одиночную камеру, а Третьяка в ней нет. Искали долго, но на его след выйти не могли. И вновь поползли страхи по городу. А в это время уже начали ломать и разбирать Собор. Самым сложным оказалось сломать каланчу, где находились колокола. Но ломать, не строить, сердце не болит,- так говорилось в народе. И придумали: у основания каланчи начали выколачивать кирпичи. И на место выбитых кирпичей ставили просмоленные столбы. Ронять каланчу решили в ту сторону или, вернее, по той улице, где с одной стороны находился магазин культтоваров, а на другой – аптека, то есть в сторону речки Меленки. В школе, которая стояла напротив колокольной башни все стекла в окнах были заклеены крест-накрест полосками бумаги, и вокруг, во всех домах тоже заклеили стекла. Тут же находились пожарные в своих блестящих касках и брезентовых куртках с широкими поясами. Все суетились, и никого близко не подпускали, а народу собралось много, всем было любопытно, как будет падать колокольня. Третьяк, видимо, почувствовал неладное и покинул свое логово, а убежище у него было в куполе каланчи, и кто бы мог предположить, что там скрывается тот, кого ищет вся милиция? Как он оттуда спускался, и как его схватили, я этого не видел, но что его снова поймали, слух быстро распространился по городу. Где его держали после первого побега, мне неизвестно, но говорили, что из камеры он сбежал по переходу под землей. Все внимание людей занимала каланча. Просмоленные столбы установили и подожгли, и все ждали, как эти столбы начнут ломаться и колокольня, лишившись опоры у основания, будет постепенно наклоняться и падать на булыжную мостовую. Наступал момент кульминации. Кто-то говорил, что этого нельзя было делать, и что это архитектурный памятник, но коль из Москвы приказали, значит так надо. И как только послышался треск столбов, засвистели милицейские свистки, и колокольня, сначала как бы нехотя, а потом все быстрее и быстрее начала заваливаться набок, раздался глухой удар о землю, и все стихло, только купол от каланчи покатился, как огромный шар, и развалился на несколько частей. Все притихли, и какое-то время было так тихо, казалось, что толпа даже перестала дышать. Постель Третьяка и еще какая-то одежда разбросалась по булыжной мостовой. Сколько и кто был в его банде, мне Валентин не рассказывал, поэтому и я об этом ничего сказать не могу. Но с этого момента в городе стало спокойно. О дальнейшей судьбе Третьяка рассказывали небылицы. Тогда большую власть имели, так называемые тройки, – это: судья, прокурор и защитник. Они судили и сразу приводили приговор в исполнение. Третьяка приговорили к расстрелу, но не расстреляли. Говорили, что он во время расстрела сорвал с себя рубаху и закричал: «Вы не в меня стреляете, а в Ленина!» И, действительно, у него на груди был в наколке изображен портрет Ленина. Ему приказали повернуться лицом к стене, а на спине у него был выколот портрет Сталина. Вот это на какое-то время и отодвинуло его расстрел.
Потом его куда-то отправили, и народ начал забывать эти события. Приближался 1933 год, время большого голода. Рассказывали, что на Украине доходило до людоедства. И кому в это время нужны были эти архитектурные ценности, когда каждый думал о том, как выжить.
Вот такие были эти далекие времена.
RR_BeGG вне форума   Ответить с цитированием