[RR_Kopf]

30.

Самолёт вздрогнул и плавно стал приподнимать капот. Через пару секунд горизонт уже скрылся под ним и я решил отдать ручку от себя, чтобы парировать набор высоты. Возникла отрицательная перегрузка, а свободные концы привязных ремней взмыли в воздух. Горизонт появился над капотом и стал подниматься вверх, к срезу лобового стекла. Я снова взял ручку на себя, так как Як грозил перейти в пикирование. Тут я заметил, что появился небольшой крен влево. Ручка вправо и теперь крен правый… Ручка влево и крен левый больше прежнего. Пот градом. Он щиплет глаза. Он застилает всё и мешает смотреть. МАТЬ МОЯ!!! Скорость 140, а высота 1850 и растёт!!! Ручку от себя, РУД вперёд… Скорость медленно начинает расти… 160… 180… прибираем газ… 200… 220 Да чтож она не гаснет то??? Малый газ… Скорость 250, высота 1300… Ну и пляски… Крен уже прогрессирует до10 градусов в каждую сторону… Ладонь до боли натёрта о шершавую ручку управления, а ноги сводит судорогой от того, что я не могу поймать педалями шарик в центре трубочки на авиагоризонте… Ёлки!!! Температура головок цилиндров 220!!! Жалюзи открыть на полную!

Тут вмешивается в мою борьбу с самолётом Анатолий Алексеевич и спокойно так говорит: - брось управление…
Я бросил и самолёт сразу опять вздрогнул и полетел ровно… Капот на горизонте… Скорость 180, высота 1500 метров… Шарик в центре. Аж обидно.
- Посмотри в зеркало; снова всплыл в шлемофоне Зорин.
Я посмотрел и обалдел натурально… Он показывает мне ОБЕ руки!!! Самолётом никто не управляет!!!
- Самолёт летает сам. Не надо ему мешать. Надо только подправлять, когда его несёт явно не туда; заключил инструктор. – оттриммировал его, чтобы на ручке небыло ни давящих ни тянущих усилии и всё… Кури бамбук, пей кофе.

Я ничего не ответил.
- Давай бери управление и не суетись. Помягче. Он всё понимает. Он умничка.

Снова мои руки легли на органы управления. Самолёт продолжал полёт. Скорость 180, высота 1500. Крен 0, шарик в центре. Волшебство какое-то. Ведь несколько секунд назад я не мог с ним совладать, а теперь он слушается меня и повинуется малейшему мановению руки. Он реагирует на кратчайшие нервные импульсы и летит туда, куда я его направляю.
- Далековато ушли. Тут уже вертикальных зона. Вон видишь слева полоса Ново-Александровского вертолётного полка? У них сегодня тоже полёты, так что давай чуть газку, крен 30 и разворот на 180 градусов. Капот не роняй и не задирай. Поехали.
Я кивнул.
РУД чуть вперёд, ручку чуть вправо, правой педалькой чуть-чуть и Як-52 покорно лёг в широкий правый разворот. Он шел так плавно, так безмятежно, что казалось он не летит, а едет по бесконечной рельсе без стыков.
- Градусов за десять до ориентира начинай потихоньку выводить; сказал Зорин
Я опять кивнул
- Денис. Уже давно придумано СПУ. Надо только кнопочку нажать и сказать что ты имел ввиду под кивком головы.
- Понял; кратко ответил я. Кратко, потому, что хоть самолёт сейчас и летел более-менее сносно и прямо, но давалось это мне тогда с великим трудом. За время первой попытки совладать с самолётом я успел получить в кровь такой мощный выброс адреналина, что теперь силы полностью иссякли, вышли потом и их высосало за борт потоком тугого воздуха.
Вот стрелка курсозадатчика совместилась с треугольником в вершине УГР-4УК и я довольно ловко выровнял самолёт. Инструктор сказал, что сейчас будем всё делать вместе и взялся за управление.

Мы вместе сделали несколько виражей в каждую сторону. Облетели всю пилотажную зону по её границам, где я должен был запомнить ориентиры на земле, за которые заходить нельзя. Зорин даже пару раз делал крен до 60 градусов, чтобы показать мне что под нами и что я должен запомнить. Мне казалось, что крен уже не 60, а все 90, так как крыло визуально стояло в земле и самолёт разворачивался вокруг одной точки на местности, но я обратил внимание на авиагоризонт, который однозначно показывал 60 градусов.

- полсотни пять девять двадцать пять Кругу.
Я аж всё поперепутал. Зорин по СПУ сказал, что нас зовут и что я должен отвечать.
- Южный круг полсотни пять девять двадцать пять отвечаем.
- Полста пять девять двадцать пять занимайте 600.
- Южный круг полсотни пять девять двадцать пятый вас понял занимаю 600, работу в зоне закончил, пересечение 600 на связь с Биркой.
- На 600 с Биркой полста пять девять двадцать пять.

Зорин убрал газ и плавно опустил капот. Самолёт стал снижаться. Мы были в тот момент довольно близко к аэродрому и поэтому пришлось выполнить снижение спиралью. Я вместе с инструктором управлял самолётом.

- Южный круг пол сотни пять девять двадцать пять 1500 освободил, пересекаю 600 на связь с Биркой.
- Приняли пол сотни пять девять двадцать пятый.

Я снова крутил задатчики частоты радиостанции и с непривычки делать это в воздухе, пару раз проскакивал нужные цифры пока, в конце концов, не выставил на щитке частоту 133,5.

Земля уже не так мерно плыла под крылом, а довольно заметно двигалась, так что нужно было ей уделять больше внимания. Даже как то трудновато показалось на первый раз. Тут за приборами следить надо, управлять самолётом, вести переговоры с инструктором и ещё радиообмен с диспетчером и руководителем полётов, а ты говоришь за землёй усилить наблюдение… Да ещё и те самолёты, которые на кругу находятся и в зонах надо постоянно держать в поле зрения и отслеживать их перемещения по их радиообмену с землёй. Куда там не вспотеть?

- Бирка девять двадцать пять западную освободил, 500 метров на снижении, условия входа в круг.
- Снижайтесь ко второму 300 девять двадцать пять; прокортавил в эфир Григорий Георгиевич Газарянц.
- Понял ко второму триста; ответил я и начал судорожно шарить глазами где же этот «второй», но Зорин сразу видимо понял и вмешался в мои поиски.
- Видишь вон силосные башни стоят в Березняках? Западнее речка загибается и островок небольшой с деревом. Это и есть второй разворот при полётах с курсом 190.
- Понял.
- Ты ещё какие-нибудь слова знаешь кроме «понял»?; хохотнул в шлемофоне Анатолий Алексеевич.
- Да; отрывисто крякнул я.
- Какие?; уже в голос смеялся инструктор.
- _________; Кнопку я нажал, а сказать было нечего. Отпустил.
- После полётов напишешь мне полный список слов, которые знаешь; открыто ржал Зорин так, что я видел как почти в истерике бьётся его голова в отражении на маленьком вибрирующем зеркальце у меня на правом блистере.
- Я ещё и на машинке печатать умею; нашелся вдруг ваш покорный слуга.
Зорину тут вообще видимо опасные колики в животе настали, потому, что он тоже дважды нажимал кнопку СПУ, но сказать ничего не мог.
- Бирка девять двадцать пятый на втором 300.
- Продолжайте к третьему девять двадцать пять.
- Понял, к третьему.

- Вот смотри; уже абсолютно серьёзным голосом начал монотонно вещать инструктор; - вон наш аэродром. Вон торчит СКП. Как только крыло поравнялось с ним, сразу выпускай шасси и докладывай РП. Давай следи.
- Понял. Слежу. Наддув увеличивать или Вы сами?
- Ухтыш! Расчирикался; развеселился опять Зорин; - Давай как по руководству всё сам.
- Понял.

Крыло как-то стремительно напрыгнуло на СКП и я чуть прибавив наддув перевёл кран шасси в положение «выпущено». Снова зашипел по магистралям сжатый воздух и в кабину метнулся слабый запах масла. Красные лампы погасли, механические указатели нехотя начали выползать из своих гнёзд, в которых они сидели весь полёт. Когда самолёт вздрогнул тройным перестуком, а зелёные лампочки ярко вспыхнули на приборной доске, я опять нажал кнопку «Радио» и доложил; - Бирка девять двадцать пять шасси выпустил, зелёные горят.
- Заход разрешаю; отозвался Газарянц.
- Понял, разрешили.

Уже под капот нырнула деревня Старорусское и скоро надо было выполнять третий разворот. Я это чувствовал, но задать вопрос по СПУ не решался. Зорин сам за меня всё сделал, параллельно комментируя все свои действия по самолётному переговорному устройству.
- Вот залетаем в Старорусское. Крыло подходит к забору управы. Его не перепутать, потому, что у него форма квадратная, а управа стоит в центре этого квадрата. Наддув, крен 30, нога, разворачиваемся в сторону посадочных знаков. Вот смотри. Там распадочек такой меж сопок с лесочком похожим на неприличный женский орган, вот это наш ориентир для вывода. Если от управы начать и заканчивать капотом в «***де», то как раз будет разворот на примерно 110 градусов. Вот. Развернулись и вывели в горизонт. Скорость 180, высота 300, вариометр 0. летим до дороги. Как дорога нырнула под крыло, сразу переводим на планирование. Убираем газ. Винт на малый шаг. Опускаем капот. Ставим по вариометру снижение 3 метра в секунду и наддувом держим скорость 170. Двигатель при этом орёт, а обороты около 70%. Смотрим за посадочными знаками. Остаётся от них до крыла градусов 30 и начинаем четвёртый разворот. Высота тут примерно 250 метров. Можешь кивнуть если видишь; я кивнул глубоко: - вводим в разворот и следим за скоростью и посадочными знаками. Капот не роняем и не опускаем. Вывод строго в створе полосы. Выпускаем посадочный щиток и парируем вспухание самолёта ручкой. Выпускай, я парирую, а ты держись мягко за управление. Вот. Скорость стремится упасть, но нам нужно её газом поддерживать в районе 160-170 в зависимости от ветра и удаления. Нос смотрит в точку начала выравнивания и никуда не отходит от неё. Доклад. Давай не спи.
- Бирка девять двадцать пять после четвёртого щитки выпустил, посадка.
- Посадку разрешаю девять двадцать пять.
- Понял разрешили.
Зорин опять задавил пальцем СПУ на РУДе и продолжил вещать; - До высоты 50 метров принимаем решение на посадку или на уход на второй круг. Полоса свободна, парашютисты и собаки не бегают. Садимся. Ждём высоту начала выравнивания. Вот. Вот. Вот у нас 6 метров. Убираем газ и тянем на себя соразмерно не давая взлетать или висеть. Взгляд влево и на 30 метров вперёд. Подводим. Подводим. Добираем. Добираем. Добираем. Касание. Задержали. Капот не опускаем. Чуть притягиваем на себя держим капот до падения скорости… Вот он сам опустился без удара. Начинаем тормозить нажатиями. Вот. Вот так примерно… Убираем щитки и сруливаем с полосы.
- Бирка девять двадцать пять полосу освободил.
- На пересадочную.
- Понял.
Задняя кабина открылась и в ворвавшийся ветер начал поступать и в мою тоже. Я последовал примеру инструктора и тоже открыл фонарь. Ветер хлопками бил мне в лица, давая живительную прохладу. Я только сейчас понял как мне жарко и как я вспотел. Инструктор лихо зарулил на стоянку, а я дождавшись температуры головок цилиндров 140 градусов выключил двигатель. Лопасти толчками замедлили бег и замерли разок качнувшись. На крыле возле меня уже стоял Рыбаков и порывался отстёгивать меня. Я его жестом отстранил и сделал всё сам.
- Сколько там у нас топлива?; спросил Зорин.
Я включил «аккумулятор» и «приборы двигателя».
- Левая 25, правая 20.
- Выключай, не сади аккумулятор.
Я откинул плечевые ремни по бортам и расстегнул парашют. Выбрался из кабины и сел на корточки на крыло возле задней кабины, но Зорин не сидел, а тоже отстёгивался. Самолёту нужна была заправка и кто-то уже понёсся звать ТЗ. Мы с Анатолием Алексеевичем спрыгнули на землю и он спросил; - Ну как? Понравилось? Понял хоть что-нибудь?
- Думаю что понял.
- А чего в воздухе молчал?
- Внимания не хватало. Приборы, земля, эфир… Столько много всего.
- Ничего. С приборами просто. После полётов в кабине посиди и по тренируйся.
- Только мне? А другие?
- Всем экипажем. Все дёргаются вначале. Не ты один. Кононов меня вон вообще чуть кверху колёсами не перевернул. Да Кононов?
Серёга потупился и покраснел.
- Сейчас давайте помогайте заправлять. После полётов в курилку на разбор после общего разбора.